ИНГИБИРУЮЩЕЕ ВЛИЯНИЕ ИНТЕРФЕРОНА-АЛЬФА НА УРОВЕНЬ ФАКТОРА РОСТА ЭНДОТЕЛИЯ СОСУДОВ В СЫВОРОТКЕ КРОВИ БОЛЬНЫХ РАКОМ МОЛОЧНОЙ ЖЕЛЕЗЫ ПРИ КОМПЛЕКСНОМ ЛЕЧЕНИИ

Информация о том, что вокруг опухоли имеет место активация ангиогенеза (АнгГ), появилась еще около 100 лет назад; в 1968 г. была сформулирована гипотеза, согласно которой опухоль продуцирует диффузно распространяющуюся «ангиогенную» субстанцию, а в 1971 г. J. Folkman высказал предположение, что опухолевый рост и метастазирование являются АнгГ-зависимыми процессами и, следовательно, блокирование АнгГ может рассматриваться как стратегия ингибирования опухолевого роста [1]. Позднее было показано, что приобретение клетками способности стимулировать АнгГ является одним из ключевых событий их малигнизации, и что только при этом условии может возникнуть первичный очаг злокачественного роста [1, 2]. Данная концепция теперь используется для разработки стратегии лечения при злокачественных новообразованиях и предотвращения развития рецидивов и метастазов; она стимулировала интенсивный поиск прои антиангиогенных молекул и композиций.

В настоящее время внимание онкологов привлекает исследование многочисленных факторов и сигналов, запускающих или, напротив, блокирующих АнгГ. Согласно современным представлениям основным регулятором опухольассоциированного АнгГ, а следовательно, промотором роста опухоли и ее метастазов является фактор роста эндотелия сосудов (vascular endothelial growth factor —

VEGF) [3]. Интерферон (ИФН), наиболее изученный и широко применяющийся в онкологической клинике представитель семейства цитокинов, обладающий полипотентным эффектом, в последнее время рассматривают как один из важнейших природных компонентов противоопухолевой и антиметастатической защиты именно в связи с его антиангиогенной активностью. В основе этого свойства ИФН лежит прямое подавление транскрипции им гена VEGF и продукции этого и других проангиогенных факторов роста, подавление продукции металлопротеиназ и IL-8. Особенно заметно проявляется антиангиогенное действие ИФН при терапии высоковаскуляризированных опухолей нервной и эндокринной систем человека, а также гемангиом: известны случаи полного излечения тяжелого гемангиоматоза с поражением кожи, печени и сердца путем монотерапии подкожными инъекциями ИФН-альфа в течении 12 мес. В сравнении с классическими ингибиторами АнгГ — ангиостатином и эндостатином ИФН-альфа оказался более эффективным ингибитором; показано, что он вызывает апоптотическую гибель эндотелиальных клеток и деструкцию опухолевых кровеносных капилляров, в частности в опухолях мозга, что приводит к резкому уменьшению их объема. Особенно эффективным выглядело комбинированное применение ежедневных инъекций небольших доз ИФН и антиан-

гиогенного фактора гемцитабина — использование комбинации этих препаратов сопровождалось подавлением метастазирования и редукцией массы карциномы поджелудочной железы, имплантированной бестимусным мышам, почти на 90% [4]. В наших исследованиях при терапии саркомы Капоши ИФН также проявлял себя не только как противоопухолевый, но скорее как антиангиогенный фактор [5]. Важно, что ИФН подавляет не только АнгГ в опухолях, но может также подавлять продукцию ангиогенных факторов и неоваскуляризацию в окружающих опухоль здоровых тканях.

Прямые доказательства роли ИФН в обеспече-

нии всего спектра противоопухолевых реакций организма, включая антиангиогенез, были получены в недавних экспериментах с внедрением гена ИФН в опухолевые клетки с помощью электропорации. Эта процедура сопровождалась полной регрессией опухолей у половины животных. Последующий генетический анализ показал, что эффект обусловлен активацией в опухолях спектра именно тех клеточных генов, которые подавляют АнгГ и опухолевый рост, увеличивают экспрессию других генов-супрессоров и вызывают гибель опухолевых клеток [6]. Цель настоящей работы — изучение характера накопления VEGF в сыворотке крови (СК) больных раком молочной железы (РМЖ) при различных схемах терапии, а также влияния на уровень VEGF ИФН при его включении в комплексные схемы лечения.

обЪект И методы ИсследованИя

В исследование включены 89 больных РМЖ стадии Т1-2N0-2М0, которым в предоперационный период проводили курс крупнофракционной телегамма-терапии (ТГТ) на опухоль (СОД 30 Гр) с радикальным хирургическим лечением через 24– 48 ч после завершения курса лучевой терапии (ЛТ). В адъювантном режиме все больные получали полихимиотерапию (ПХТ) по схемам AC или CMF. Все пациентки были разделены на 2 группы: контрольную (I) и основную (II), каждая из которых в свою очередь состояла из 3 подгрупп в зависимости от степени распространения опухолевого процесса на регионарные лимфоузлы (РЛУ): отсутствие метастатического поражения РЛУ определяли как N0, поражение 1–3 РЛУ — как N1, поражение 4–9 РЛУ — как N2. В ходе работы учитывали также размеры первичной опухоли и особенности ее гистологической структуры. Больных обеих групп рандомизировали по стадии заболевания, гистологической структуре опухоли, по характеру проведенного лечения (ПХТ, ЛТ, гормонотерапия). У пациенток основной группы вышеуказанные схемы традиционного лечения дополняли курсами ИФН-терапии (в работе применяли препараты рекомбинантного альфа-2b ИФН). Цитокин вводили перитуморально по 6 млн международных единиц (МЕ) в течение 5 дней за 30 мин до начала облучения; на 5–6-е сутки после опера-

ции ИФН в дозе 12–15 млн МЕ вводили в дренаж для орошения операционной раны; суммарную дозу ИФН доводили до 30 млн МЕ путем в/м инъекций. Последующие курсы ИФН-терапии проводили одновременно с ПХТ путем в/м инъекций препарата в дозе 3 млн МЕ ежедневно в течение 10 дней (1 курс); перерывы между курсами составляли 20 дней. Суммарная доза ИФН за весь период лечения составляла 180–240 млн МЕ.

СК онкологических больных получали до начала лечения, после завершения курса ЛТ, на 14-е сутки после операции, в дальнейшем — на протяжении всего курса лечения (6–7 мес) и хранили при

–20 °С до использования. Контролем служили СК клинически здоровых женщин. Определение уровня VEGF в СК проводили с помощью иммуноферментного метода. Главным компонентом в схеме определения был конъюгат поликлональных антител к очищенному опухолевому ангиогенному фактору с пероксидазой, который получали с использованием периодатного метода. Концентрацию VEGF в нг/мл определяли, используя калибровочную кривую, полученную при титровании в аналогичных условиях очищенного VEGF [12].

Эффективность применения ИФН оценивали по его влиянию на частоту прогрессирования заболевания и частоту связанных с этим летальных исходов при наблюдении пациенток в течение 36 мес.

Статистический анализ результатов проводили с использованием t-критерия Стьюдента, а также коэффициента корреляции .

результаты И Их обсужденИе

Установлено, что включение рекомбинантного альфа-2b ИФН в схему комплексного лечения больных РМЖ сопровождается значительным снижением частоты случаев прогрессирования заболевания (при 36 мес наблюдения на 36,4–27,2%). Эффективность ИФН в значительной степени зависит от метастатического поражения РЛУ. Как видно из представленных данных (таблица), применение ИФН позволило предотвратить рецидивирование опухоли и процесс метастазирования у всех больных с N0, в значительной мере подавить его у больных с N1-2. Коэффициент корреляции эффективности применения ИФ составлял 0,90.

Таблица

Влияние ИФН на эффективность комплексного лечения больных РМЖ в зависимости от степени поражения РЛУ (N0, N1, N2),

3-летнее наблюдение

Мониторинг содержания VEGF в СК больных РМЖ показал, что исходный (до начала лечения)

уровень этого фактора значительно (p < 0,00001) превышает таковой в СК здоровых женщин. Уровень VEGF прямо зависит от степени распространенности опухолевого процесса на РЛУ — возрастание числа пораженных метастазами РЛУ сопровождалось достоверным (p < 0,001) возрастанием накопления VEGF (рис. 1). Сравнительный анализ не выявил взаимосвязи размеров опухоли, ее гистологической структуры с уровнем VEGF.

Рис. 1. Уровень VEGF в СК больных РМЖ в зависимости от степени вовлечения РЛУ в метастатический процесс

Изучение динамики уровня VEGF в СК больных в процессе лечения (рис. 2) показало, что на 6-е сутки (после завершения курса ЛТ) имеет место достоверное (p < 0,05) cнижение этого показателя у пациенток основной группы. В последующий период (20-е сутки после начала ЛТ и 14-е сутки после операции) наблюдалось резкое повышение уровня VEGF у больных контрольной группы. Степень этого повышения не зависела прямо от степени вовлечения в процесс РЛУ, однако у больных со стадией N1-2 уровень VEGF был на 42–49% выше, чем у больных с N0 (см. рис. 2). Выявленное повышение уровня VEGF, наиболее вероятно, обусловлено физиологическим повышением уровня всех ангиогенных факторов в ответ на хирургическое вмешательство. Последствия такого повышения, особенно для больных со стадией N1-2, могут носить крайне негативный характер, поскольку уровень VEGF четко ассоциирован с распространенностью процесса [7]. Применение ИФН предотвращало резкое повышение VEGF: если в контрольной группе его уровень возрастал в среднем на 35,2 ± 4,8%, то в основной — лишь на 8,2 ± 2,4% (p < 0,01), то есть в 4 раза меньше. В дальнейшем (60–180-е сутки) наблюдали постепенное снижение «постхирургического» уровня VEGF, причем характер этого снижения четко зависел от метастатического поражения РЛУ (см. рис. 2). При N0 уровень VEGF в контрольной группе снижался до исходного, в основной — стал на 22,6% ниже такового (р < 0,01). При N1-2 у больных контрольной группы уровень VEGF до исходного не снижался; в основной группе — снижение содержания VEGF до исходного

было уже на 60-й день и продолжалось до конца лечения ИФН. На завершающей стадии лечения (180- й день) уровень VEGF в контрольной группе больных с N1-2 был существенно выше (p < 0,001), чем у больных аналогичных подгрупп, прошедших ИФНтерапию. Следует заметить, что у больных основной группы независимо от поражения РЛУ уровень VEGF в СК упал на 20–29% ниже такового до начала лечения (p < 0,01).

Рис. 2. Динамика изменения уровня VEGF в СК пациенток с РМЖ в процессе лечения

Таким образом, проведенные исследования показали, что включение в схему комплексного лечения больных РМЖ ИФН сопровождается достовер-

ным снижением уровня VEGF в СК больных, что свидетельствует об антиангиогенном эффекте этого цитокина. Статистическая обработка материалов позволяет с вероятностью 0,90 утверждать, что показатели уровня VEGF коррелируют с эффективностью проводимой терапии

Обсуждая результаты мониторинга уровня VEGF в СК больных РМЖ в процессе комплексного лечения и сопоставляя их с клинической эффективностью проводимого лечения, следует заметить, что они четко перекликаются с результатами наших предыдущих исследований, выявивших связь уровня VEGF в СК больных раком тела и шейки матки с распространенностью опухолевого процесса [7].

В данном исследовании не выявлена связь уровня VEGF в СК с размерами опухоли или ее гистологическим типом, но выявлена четкая взаимосвязь между уровнем VEGF и степенью вовлечения в процесс РЛУ. Учитывая важную прогностическую роль степени вовлечения в опухолевый процесс РЛУ, а также наличие определенных проблем в диагностике опухолевого поражения аксилярного коллектора при РМЖ [8], можно сделать вывод о важности определения уровня VEGF у больных РМЖ, что может служить дополнительным показателем вовлечения аксилярного коллектора в метастазирование и основанием для изменения тактики лечения.

Выявленная нами связь степени поражения РЛУ с уровнем VEGF может также свидетельствовать об информативности последнего для оценки лимфогенного метастазирования как такового. Следует отметить, что в последние годы возросло внимание к распространению опухолевого процесса через сеть лимфатических капилляров опухоли и, следовательно, к опухолевому лимфангиогенезу [9–11]. В настоящее время уже четко показано, что плотность лимфатической сети в опухоли и прилежащих тканях является важным прогностическим фактором распространенности процесса и вовлеченности РЛУ. Открытия последних лет [9–13] позволили идентифицировать конкретные лиганды и рецепторы, обеспечивающие опухолевый лимфангиогенез и лимфогенное метастазирование (VEGF-C/D и рецептор VEGF-R3), а также изолировать чистые популяции лимфатических эндотелиальных клеток и идентифицировать маркеры для дискриминации в опухоли лимфатических капилляров от кровеносных (lymphatic vessel hyaluronan receptor-1 — LYVE-1; PROX-1 и подопланин) [14]. В последние годы все чаще ставится вопрос о лимфангиогенезе как мишени противоопухолевой и антиметастатической терапии [9, 15]. Экспериментальные исследования показали, что выключение активности комплекса VEGF-C/VEGF-R3 значительно подавляет лимфангиогенез и лимфогенное метастазирование [15–18].

Мы связываем эффективность ИФН в лечении больных РМЖ и с его активностью в качестве ингибитора лимфангиогенеза. Такое мнение обосновано,

кроме изложенного выше, и результатами исследований, показавших, что ИФН подавляет пролиферацию и миграцию эндотелиальных клеток лимфатических капилляров, а также вызывает их апоптотическую гибель [19]. Кроме того, ИФН подавляет экспрессию всех субтипов VEGF и его рецепторов [20–22]. Еще одним свидетельством высокой активности ИФН относительно опухолевого лимфангиогенеза являются многочисленные клинические наблюдения эффективности ИФН при терапии различных тяжелых форм лимфангиоматоза — полного излечения удавалось добиться даже в условиях монотерапии ИФН [23–25].

Повышение результатов лечения обусловлено также, по нашему мнению, применением неоадъювантного перитуморального введения ИФН. Такой подход позволяет прямо воздействовать ИФН на опухолевые клетки, что сопровождается подавлением их пролиферации и подвижности, экспрессии в них гипоксия-индуцибельного и ангиогенных факторов [26], приводит к повышению их чувствительности к ЛТ, повышению экспрессии на их поверхности ряда антигенов, улучшающих иммунное распознавание и т. д. При таком способе применения ИФН, конечно, сохраняется и его системное действие, обеспечивающее активацию ряда специфических и неспецифических противоопухолевых реакций организма. Однако прежде всего использованный способ оказывает антиметастатический эффект, механизм которого кроется, как мы полагаем, в локальном действии ИФН на опухолевое микроокружение. Характер этого действия многогранен: прежде всего это мощное подавляющее действие на продукцию опухольассоцированными макрофагами протеиназ и эндотелиальных факторов роста, прежде всего лимфотропного VEGF-C [22, 26– 28]. Перитуморальное введение ИФН, а также орошение ИФН послеоперационной раны позволяют через сеть лимфатических капилляров предотвратить лимфатическую диссеминацию опухоли: прямо воздействовать на опухолевые клетки в лимфатических капиллярах и РЛУ, подавить послеоперационный АнгГ и прежде всего лимфангиогенез. В литературе имеется ряд сообщений, свидетельствующих о возможности усиления метастазирования вследствие лучевого воздействия на опухоль [29, 30], поэтому ИФН, применяемый локально одновременно с ЛТ, позволил предотвратить ее возможные негативные последствия.

Отдельного обсуждения заслуживают данные о значительном возрастании уровня VEGF в СК больных после хирургического вмешательства. Подобное возрастание, видимо, является нормальной физиологической реакцией, возникающей вследствие послеоперационного воспаления и регенерации тканей. Однако подобная реакция при наличии опухолевого процесса (в виде «дремлющих» метастазов) является крайне нежелательной. Одно время длительно дискутировались возможные ме-

ханизмы феномена активации метастазирования после хирургического удаления первичной опухоли, отмеченного как в экспериментальных моделях, так и в клинической практике. Наличие в настоящее время обширной информации о физиологии цитокинов позволяют заключить, что в процесс активации метастазирования вовлечены именно ангиогенные факторы (возможно весь их спектр). Они могут функционировать и как позитивные ростовые факторы, стимулирующие пролиферацию опухолевых клеток, и как чисто ангиогенные и лимфангиогенные факторы, стимулирующие рост капилляров, обеспечивающих повышенный метаболизм в метастатических зачатках. Результаты недавнего исследования этих аспектов метастазирования действительно подтвердили факты стимуляции АнгГ и метаболизма в микрометастазах, а также смещения в них баланса между апоптозом и пролиферацией в сторону последней в результате хирургического удаления первичной опухоли [31–33]. Применение нами ИФН в неоадъювантном и адъювантном режиме по схеме, описанной в данной работе, позволило нивелировать многие негативные с точки зрения усиления метастазирования последствия оперативного вмешательства. Ранее этот эффект ИФН был впервые продемонстрирован нами и в эксперименте [34].

Приведенные выше факты свидетельствуют

o важности контроля уровня ангиогенных факторов в крови онкологических пациентов и необходимости применения антиангиогенной терапии как обязательного компонента комплексного лечения больных РМЖ.

выводы

Включение ИФН в неоадъювантном и адъювантном режиме в схему комплексного лечения больных РМЖ сопровождается достоверным снижением на 36,4–27,2% частоты случаев прогрессирования заболевания в течение 36 мес; эффективность ИФН-терапии зависит от степени поражения РЛУ (N0-N2).

Исходный уровень VEGF в СК больных РМЖ значительно (p < 0,00001) превышает таковой у здоровых женщин, прямо зависит от степени метастатического поражения РЛУ и не зависит от размеров опухоли и ее гистологического типа.

Хирургическое вмешательство сопровождается значительным (p < 0,001) возрастанием уровня VEGF в СК больных РМЖ контрольной группы (не получавших ИФН).

Применение ИФН в неоадъювантном режиме снижает уровень VEGF в крови больных РМЖ в ходе ЛТ и препятствует его послеоперационному возрастанию.

Длительное (6–7 мес) применение ИФН в адъювантном режиме сопровождается стойким и достоверным снижением уровня VEGF в СК больных РМЖ по сравнению с таковым у больных контроль-

ной группы, где уровень VEGF продолжал оставаться высоким до конца наблюдения.

Снижение уровня VEGF в СК больных, получавших ИФН, коррелировало с их клиническим статусом.

лИтература

1. Carmeliet P, Jain RK. Angiogenesis in cancer and other diseases. Nature 2000; 407: 249–57.
2. Gullino PM. Angiogenesis and oncogenesis. J Natl Cancer Inst 1978; 61: 39–43.
3. Ferrara N. Role of vascular endothelial growth factor in the regulation of angiogenesis. Kidney Int 1999; 56: 794–814.
4. Solorzano CC, Hwang R, Baker CH, et al. Administration of optimal biological dose and shedule of interferon alfa combined with gemcitabine induces apoptosis in tumor-associated endothelial cells and reduces growth of human pancreatic carcinoma implanted orthotopically in nude mice. Clin Cancer Res 2003; 9 (5): 1858– 67.
5. Стойка РС, Якимович ІА, Антоненко СВ та ін. Дослідження ролі трансформуючих факторів росту у хворих на СНІД та саркому Капоші. Биополимеры и клетка 1997; 13 (6): 497–503.
6. Li S, Xia X, Zhang X, Suen J. Regression of tumors by IFN- alfa electroporation gene therapy and analysis of the responsible genes by cDNA array. Gene Ther 2002; 9 (6): 390–7.
7. Лісняк ІО, Алістратов ОВ, Вінницька АБ та ін. Зв’язок рівня фактора росту ендотеліальних клітин з поширеністю пухлинного процесу у хворих на рак тіла або шийки матки. Онкологія 2002; 4 (3): 188–90.
8. Щепотін ІБ, Олійниченко ГП, Анікусько МФ та ін. Доцільність проведення біопсії пограничних лімфатичних вузлів для прогнозування метастатичного ураження аксилярного колектора у хворих на ранній рак грудної залози. Вісник наукових досліджень 2007; 3: 78–9
9. Tobler NE, Detmar M. Tumor and lymph node lymphangiogenesis – impact on cancer metastasis. J Leukoc Biol 2006; 80 (4): 691–6.
10. Das S, Skobe M. Lymphatic vessel activation in cancer. Ann N Y Acad Sci 2008; 1131: 235–41.
11. Achen MG, Stacker SA. Molecular control of lymphatic metastasis. Ann NY Acad Sci 2008; 1131: 225–34.
12. Sundar SS, Ganesan TS. Role of lymphangiogenesis in cancer. J Clin Oncol 2007; 25 (27): 4298–307.
13. Breslin JW, Gaudreault N, Watson KD, et al. Vascular endothelial growth factor-C stimulates the lymphatic pump by a VEGF receptor-3-dependent mechanism. Am J Physiol Heart Circ Physiol 2007; 293: H709–18.
14. Kawai Y, Hosaka K, Kaidoh M, et al. Heterogeneity in immunohistochemical, genomic, and biological properties of human lymphatic endothelial cells between initial and collecting lymph vessels. Lymphat Res Biol 2008; 6 (1): 15–27.
15. Wissmann C, Detmar M. Pathways targeting tumor lymphangiogenesis. Clin Cancer Res 2006; 12 (23): 6865–8.
16. He XW, Yu X, Liu T, et al. Vector-based RNA interference against vascular endothelial growth factor-C inhibits tumor lymphangiogenesis and growth of colorectal cancer in vivo in mice. Chin Med J (Engl) 2008; 121 (5): 439–44.
17. Rebhun RB, Langley RR, Yokoi K, et al. Targeting receptor tyrosine kinase on lymphatic endothelial cells for the therapy of colon cancer lymph node metastasis. Neoplasia 2006; 8 (9): 747– 57.
18. He Y, Kozaki K, Karpanen T, et al. Suppression of tumor lymphangiogenesis and lymph node metastasis by blocking vascular endothelial growth factor receptor 3 signaling. J Natl Cancer Inst 2002; 94 (11): 819–25.
19. Shao X, Liu C. Influence of IFN-alpha and IFN-gamma on lymphangiogenesis. J Interferon Cytokine Res 2006; 26 (8): 568–74.
20. Zhu Y, Tibensky I, Schmidt J, et al. Interferon-alpha in combination with chemotherapy has potent antiangiogenic properties in an orthotopic mouse model for pancreatic adenocarcinoma. J Immunother 2008; 31 (1): 28–33.
21. Yurkovetsky ZR, Kirkwood JM, Edington HD, et al. Multiplex analysis of serum cytokines in melanoma patients treated with interferon-alpha2b. Clin Cancer Res 2007; 13 (8): 2422–8.
22. Wu WZ, Sun HC, Shen YF, et al. Interferon alpha 2a down-regulates VEGF expression through PI3 kinase and MAP kinase signaling pathways. J Cancer Res Clin Oncol 2005; 131 (3): 169–78.
23. Ozeki M, Funato M, Kanda K, et al. Clinical improvement of diffuse lymphangiomatosis with pegylated interferon alfa-2b therapy: case report and review of the literature. Pediatr Hematol Oncol 2007; 24 (7): 513–24.
24. Chen YL, Lee CC, Yeh ML, et al. Generalized lymphangiomatosis presenting as cardiomegaly. J Formos Med Assoc 2007; 106 (3 Suppl): S10–4.
25. Takahashi A, Ogawa C, Kanazawa T, et al. Remission induced by interferon alfa in a patient with massive osteolysis and extension of lymph-hemangiomatosis: a severe case of Gorham- Stout syndrome. J Pediatr Surg 2005; 40 (3): E47–50.
26. Schoppmann SF, Fenzl A, Schindl M, et al. Hypoxia inducible factor-1alpha correlates with VEGF-C expression and lymphangiogenesis in breast cancer. Breast Cancer Res Treat 2006; 99 (2): 135–41.
27. Schoppmann SF, Fenzl A, Nagy K, et al. VEGF-C expressing tumor-associated macrophages in lymph node positive breast cancer: impact on lymphangiogenesis and survival. Surgery 2006; 139 (6): 839–46.
28. Rinderknecht M, Detmar M. Tumor lymphangiogenesis and melanoma metastasis. J Cell Physiol 2008; 216 (2): 347–54.
29. von Essen CF. Radiation enhancement of metastasis: a review. Clin Exp Metastasis 1991; 9: 77–104.
30. Camphausen K, Moses MA, Beecken WD, et al. Radiation therapy to a primary tumor accelerates metastatic growth in mice. Cancer Res 2001; 61: 2207–11.
31. Peeters CF, Westphal JR, de Waal RM, et al. Vascular

    density in colorectal liver metastases increases after removal of

    the primary tumor in human cancer patients. Int J Cancer 2004;

    112: 554–9.

32. Peeters CF, de Waal RM, Wobbes T, et al. Outgrowth of human liver metastases after resection of the primary colorectal tumor: a shift in the balance between apoptosis and proliferation. Int J Cancer 2006; 119: 1249–53.
33. Scheer MGW, Stollman TH, Vogel WV, et al. Increased metabolic activity of indolent liver metastases after resection of a primary colorectal tumor. J Nucl Med 2008; 49 (6): 887–91.
34. Воронцова АЛ, Кудрявец ЮИ, Фадеев ВА, Балицкий КП. Антиметастатическое действие интерферона при хирургическом удалении экспериментальных опухолей. Эксперим онкол 1983; 5 (5): 45–9.